(а) использованием строки "a terrible beauty (is born)" из стихотворения Уи.Б.Йейтса "Пасха 1916" в контекстах более или менее осмысленных и
(б) видео-рецептами, в которых крупным планом демонстрируется кастрюля или сковородка в процессе приготовления, а затем готовое блюдо на тарелке деформируется прибором.
Забегая вперёд, нужно сказать, что (а) и (б) вызывают у меня относительно интенсивную тошноту. Видео-рецепты мне обычно не удаётся досмотреть, статьи с "terrible beauty" я дочитываю, часто сглатывая и отворачиваясь к окну.
На самом деле стихотворение Йейтса имеет много общего с пунктом (б).
Намеренно рваный ритм стихотворения (который почему-то большинство ресурсов (для школьников?) определяет, как четырёхстопный ямб с опущением стопы в некоторых строках; погоня за ямбами по кочкам и рытвинам этих стихов наверняка вызовет рвоту у любого школьника) легко сравнить с постоянным ускорением и замедлением воспроизведения видео, в котором за четыре минуты нужно проделать сорок минут кулинарного протокола.
Стихотворение разделено на несколько фаз; каждая фаза (кроме третьей) заканчивается "ужасной красотой" как результатом объединения и преобразования составляющих. Третья, предпоследняя, фаза фокусирует внимание на самом процессе, сути взаимодействия и преобразования.
Указанные составляющие поначалу и по отдельности не представляют интереса, их положение и взаимодействия в окружающей среде не трогают автора, будучи лишены телеологического смысла. Однако во второй фазе они уже характеризуются вкусовыми эпитетами (сладкие, горькие), начинают трансформироваться, взаимодействовать, ключевым образом отделяются от среды, рождается "ужасная красота"1.
Наконец, названные составляющие подаются "нам" на блюде ("written in verse"). Съедобная масса с естественной скоростью вываливается на тарелку, стихотворение тормозится в ямбы, вилка отрывает тошнотворный кусочек, рождается ужасная красота.
Вот стихотворение готово. Не сразу приходит на ум, кто более эффективно, чем Йейтс, десятилетиями кормит неимущих цитатами (хотя если перейти на русский, то приходят на ум сразу несколько имён).
И главное тошнотворное соприкосновение (а) и (б) – это, конечно, принудительный отрыв от контекста. Сытый ты или голодный, любишь ли ты говядину или сельдерей, тебя сажают перед едой, рывками качают, бросают, пугают и путают, пока не приготовят "вкусный" оксюморон, чтобы накормить твоего страшного симулякра по ту сторону экрана и смысла.
1. В этом смысле интересна связь стихотворения с "Джоном Ячменное Зерно" в версии шотландца Бернса.↩
