Когда-то меня спрашивали, ну и чего я хочу добиться в лингвистике. Написать, что ли, ещё одну - пятую (почему пятую, я не знаю, но так говорили) теорию возникновения (? - запрещено в 1866-ом) и распространения и развития индоевропейских диалектов? А зачем? Ну и что?
Я тогда думал - но не говорил - нет, я не хочу этого. Я хочу, например, писать словарь - как Скит или Свит - по три часа на статью, не больше - годами писать словарь. Полтора года работать над буквой "л". Выйти на пенсию, когда начнутся шипящие и ещё успеть написать (продиктовать) предисловие ко второму изданию.
Но нет! Я теперь полагаю, что в какой-то момент на меня снизойдёт, "мягко, как детство переходит в юность", и я напишу Пятую Теорию - невыносимо гладкую, которая всё объяснит и исправит, и все одуреют от неё, особенно сведущие, потому что она вообще никак не будет подходить к языковой действительности и не сможет быть подкреплена ни одним фактом - ни лингвоисторическим, ни мифоэпическим. И с ней я улечу в космос, как Зигги Гагарин, и не допишу даже послесловия к первому изданию, где могло бы объясняться, что обозначает значок в виде маленького трактора в некоторых группах словарных гнёзд.
К тому же, новый альбом Фёдорова и его соседей, здешних (Волков, Волохонский; хор им. Набокова, Котофф и Т.Гринденко и Посмертный Труд) и нездешних (Арво Пярт, Медески-Мартин-Вуд и неуловимый Высоцкий) - это ступени и светлые подвиги.
